Громыхая изношенным нутром, к моему участку подкатил колесный трактор МТЗ и остановился у открытой калитки. Из перекошенной кабины медленно спустился на землю весь замасленный и небритый тракторист, поправил почерневшей от грязи рукой когда-то изначально белую кепку и, обдав меня сногсшибательным амбре, заговорщески произнес:
- Хозяин, песок нужен?
- Сколько?
- Что сколько?
- Сколько стоит песок-то?
- Три
- Чего три?
Тракторист, недоумевая, смотрел на меня, подозревая, что, как-то плохо я соображаю. Наконец, собрался с духом, и выпалил:
- Три пузыря и через два часа привезу.
Тракторист бодрым шагом направился к трактору и шустро закарабкался по ступенькам в кабину, трактор порычал шестеренками коробки передач и, изрыгнув тучу черного дыма, рванул с места. За трактором, как верный пес за хозяином потащился прицеп, виляя из стороны в сторону, грохоча и подпрыгивая на ямах.
Через два часа песок был доставлен и разгружен. Довольный тракторист забрался в свою тарантайку и дал полный вперед. Прошел час, и я опять услышал знакомые звуки приближающегося трактора. На этот раз тот же самый тракторист ловко выпрыгнул из кабины и трусцой направился в мою сторону.
- Бомбу! Бомбу нашли в песке! Экскаватор за нее ковшом зацепил. Здоровая такая.
- А я то тут при чем? Саперов вызывайте.
- Да странная эта бомба, совсем не ржавая, похоже, что из меди.
- Не делали бомб из меди, тем более во время войны.
- Может, поедешь, посмотришь? Мужик ты, говорят, башковитый.
- А если рванет?
- Не должна. Экскаватор ее так ковшом долбанул, что стрела треснула. Сразу бы рванула.
- Ладно. Сейчас соберусь и приеду. Скажи своим, чтобы ничего не трогали и близко не подходили.
Тракторист побежал к трактору, а я пошел за дозиметром и на всякий случай померил радиационный фон, исходящий от кучи привезенного песка. Все оказалось в норме. В дополнение к дозиметру прихватил бинокль, магнит от мощного динамика и большой моток шпагата.
Старенький Опель-Рекорд ровно затарахтел дизелем и через десять минут доставил меня к карьеру. Два трактора с прицепом и экскаватор стояли гуськом друг за другом, перегородив проезд к бомбе. Посмотрев под ноги, я увидел блестящую большую пуговицу, подковырнул ее носком ботинка, и она оказалась стрелянной ружейной гильзой, которая была втоптана в песок и немного торчала донышком вверх.
- Вы что! Стреляли по ней что-ли?
- Да пару раз пальнули на всякий случай. Для контроля. От выстрелов взорвалась бы точно.
- А попали хоть?
- Попали. Два ярких пятна от пуль остались. Видимо грязь отлетела. Даже гул от нее пошел, на уши минут пять давило.
Удобно уперев локти о дышло прицепа, я начал рассматривать в бинокль бомбу. Ковш экскаватора зацепил ее с одного конца и она вместе с песком сползла примерно до середины отвала и в любой момент могла скатиться дальше вниз. Две трети ее было видно, и, треть, с одного края, присыпана песком. В середине отсвечивали два пятна - следы от ружейных пуль. "Действительно не промахнулись" - подумал я про себя. Поверхность была грязной, но в более, так сказать, чистых местах, хорошо просматривался цвет застаревшей латуни. Форма корпуса была веретенообразной и похожа на вздувшуюся посередине длинную бочку. Длина "бочки" была около трех метров, а диаметр около пятидесяти сантиметров в толстой части. Резкий порыв ветра взметнул вверх пыль и песок и заставил меня прекратить осмотр. Неподалеку громыхнул гром, исходящий от быстро надвигавшейся черной с проседью тучи. На душе вдруг стало тревожно и, оглянувшись на трех сбившихся в кучку трактористов, понял: тревога передалась и на них. От стремительно надвигавшейся тучи ветер стал приносить крупные капли дождя, которые перешли в градины. Все шустро запрыгнули ко мне в машину. "Прощай сиденья" - подумал я, глядя на черную от грязи одежду трактористов.
Град сыпался сплошной стеной, грохоча по крыше, капоту и стеклам Опеля, казалось, что вот - вот стекла треснут и нас засыплет доверху. Минут через пять все закончилось. Туча быстро отходила на восток и от выглянувшего солнца вспыхнула огромная яркая радуга. Град полностью накрыл землю, и каждая градинка переливалась на солнце в унисон с радугой и контрастируя со зловещей чернотой тучи. Яркая зелень высокой травы, белоснежный покров изо льда, ослепительное солнце, обрыв карьера, веселая радуга и громыхающая мрачная туча, со стрелами молний - все это создавало неземной фантастический пейзаж и выглядело завораживающе.
Они сошлись
Волна и камень
Земля и небо
Лед и пламень
Промелькнули в голове строки знаменитого классика.
Самое большое действие стихия произвела на бомбу: песок и грязь с нее смыло полностью, и она сияла, словно золотой слиток, лежащий на сверкающей льдине. Вспомнился старый фильм "Золотая пуля", где для предъявления доказательства надо было убить генерала, выстрелив в него золотой пулей, что и было сделано. Когда пулю извлекли, то объявили: "Генерал был убит золотой пулей". Это означало, что наемный убийца выполнил заказ. Здесь получается золотая бомба. И кого ей хотели убить? Кому предназначались золотые осколки? Глупость какая-то. Не может быть золотой бомбы. Даже медной и латунной. Бомба должна быть подешевле.
Снова вооружившись биноклем, я стал внимательно рассматривать "бомбу". Ни единого шва, выступа, заклепки, болта. Все гладко и ровно. Нет даже намека на обязательные для авиабомбы стабилизаторы. Стоп. А почему именно авиабомбы? Может это головка снаряда от какой-нибудь немецкой или даже современной секретной сверхпушки? Если от современной, то наверняка бы нашли, если даже случайно потеряли или выстрелили не туда. Хотя в нашей армии без следа пропадают и более крупногабаритные, дорогие и секретные устройства.
Завершив осмотр, я приступил к более решительным действиям: привязал магнит к шпагату, раскрутил как пращу и отпустил конец. Увесистая железяка под действием центробежной силы взметнулась вверх под углом в сорок пять градусов и потащила за собой привязанный конец шпагата. Перелетев через "бомбу" магнит упал у самого края обрыва. Я медленно потянул бечеву на себя, магнит послушно пополз в сторону обрыва, соскользнув вниз, проехал по гладкому боку "бомбы" и откатился сантиметров на двадцать.
- Цветной металл: магнит не прилип, - почти хором высказались трактористы.
- Представляешь, какие бабки отвалят в пункте приема, - наперебой загалдели, прикидывая вес и вырученную сумму.
- Медь рублей тридцать за килограмм, а здесь тонна. Точно - изрек самый осведомленный. Так это ж минимум тридцать миллионов! Все лето пить можно!
А в моей голове постоянно вертелась мыслишки: что-то не то, на медь не похоже, слишком блестит, может и правда золото? Не поливать же мне эту штуку азотной кислотой? Взгляд упал на ковш экскаватора. Клык на ковше! На нем должен был остаться металл! И действительно на крайнем клыке что-то поблескивало, но при ближайшем рассмотрении ничего обнаружено не было, а свет отражали не успевшие высохнуть капли воды.
- Вот! На ловца и зверь бежит! - заорал экскаваторщик так, что все вздрогнули. - Кран едет. Сейчас подкапаем, стропы подведем, погрузим на прицеп и вперед и с песней.
Последние слова он произносил уже на ходу, торопясь наперерез автокрану, медленно двигающемуся по раздолбанному асфальту.
- Витек! Дело есть на сто миллионов.
- Тьфу. Дожили, - проворчал Витек - крановщик, вот время, кругом одни миллионеры, да еще и в драных штанах.
- Ладно, Витек, делов-то на пять минут. Мы сами подцепим, а ты в прицеп железку погрузишь.
- Не могу. Тестя везу в больницу. С сердцем у него плохо.
- А-а-а. здорово дед! - Изо всех сил заорал экскаваторщик, - до ста лет хочешь дожить, сколько осталось-то?
- Чего? - приложив руку к уху, переспросил дед.
- До ста лет сколько осталось?
- Да я еще тебя переживу засранец.
- Подождешь чуток?
- Грузите, подожду.
Дед ловко выпрыгнул из кабины, поздоровался со мной и остальными экспериментаторами и начал наблюдать за происходящим, но сама бомба находилась вне поля его зрения.
Тракторист и экскаваторщик, потеряв страх и нерешительность, вооружившись ломом и лопатой, смело подошли к "бомбе" и стали подкапывать песок для того, чтобы подвести тросы и сделать удавки, не обращая внимания на мои протесты.
- Их можно понять. Это вы в Москве живете. А здесь что! Грязь, нищета, пьянь. Работы почти нет. Совхоз развалился, зарплату десять лет не платят. Многие живут только на нищенскую пенсию своих стариков, на детские пособия и то, что на своих огородах вырастят. При коммунистах лучше жили, лен, картошечку, зерно выращивали, а, сколько было коров и свиней? Тысячи. Все развалилось, прахом пошло. Школы не работают: детей почти нет. Вымирают люди. Гибнет Россия. - Витек - крановщик злобно плюнул, смахнул слезу и продолжил, - Вот, что с нами сделали: плюнули на всех и растоптали. Вон у тестя спросите. Никогда такого скотского отношения к людям не было.
- Витек! Витек! Я нашел ее!
Мы оглянулись на тестя Витька, который стоял среди цветущих люпинов с другой стороны дороги и махал нам рукой.
- Идите сюда. Я нашел ее.
Мы подошли к деду.
- Вот она. Могила братская. В сорок втором мы в ней захоронили десять разведчиков. Сколько лет прошло, а холмик, каким был, таким и остался и люпины вокруг такие же.

Лето 1942 года. Смоленская область Гжатский район. Господствующая высота между деревней Юханово и Борняки.
- Господин капитан. Груз доставлен вовремя и без повреждений. Все пломбы на месте. Проверил лично.
- Хорошо. Можете приступать к разгрузке и монтажу, Хейц. Надеюсь, до вечера все будет готово.
Капитан протиснулся на заднее сидение кюбельвагена и бросил водителю: "В комендатуру", а совсем еще молодой лейтенант Хейц сорвал цветок люпина, понюхал его и вслух произнес: "Повезло мне с начальством, значит, и служба хорошо пойдет". Тем временем солдаты, используя доски как наклонную плоскость, опускали длинный ящик в блиндаж, прямо из кузова грузовика.
- Все - таки дождались, привезли, - шепотом произнес наголо побритый артиллерист- разведчик в маскхалате.
- Погоди лысый. Может это не то, что мы ищем, - несмело возразил ему СМЕРШевец, в такой же одежде.
- Нюхом чую, что то. Ящик нестандартный и охрана многочисленная. Высотка удобная, дорога рядом. Что же еще?
- Слушай артиллерия, мне факты нужны. Стемнеет, возьмем блиндаж и все увидим.
- Ха. Чего увидим-то. Сами не знаем, что ищем.
- Не дрейфь, лысый, на всякий случай взорвем все, что найдем.
- Взорвать просто. Узнать, как эта штука работает - вот задача.
- У меня приказ: главное ее уничтожить. А может вы, артиллерия, все придумали. Может, просто стрелять не умеете. С трех метров в слона не можете попасть.
- Фу! - обиженно надул губы бритый артиллерист, - у нас ребята знающие и с опытом; все учитывают: ветер, влажность и температуру воздуха, а снаряды ложатся
то, метр в метр, а то вдруг почти на километр отклоняются. Полный идиотизм. - А ты представляешь, артиллерия, какая силища нужна, чтобы снаряд на такое расстояние отклонить?
- Конечно. Все точно подсчитали. Если воздействие начинается за пять километров до подлета к цели, то боковое усилие должно быть сто восемьдесят четыре ньютона. Если ближе, то еще больше.
- Стоп. Смотри. Порожний грузовик и охрана уезжают. Остается их всего пятеро вместе с лейтенантом, а нас - двенадцать. Сила за нами. Готовься "бог войны", хватит в кустах прятаться. Пора браться за работу.
В блиндаже загудел зуммер телефона.
- Лейтенант Хейц слушает.
- В соседнем гарнизоне поймали сбитого русского летчика. На его карте обозначены некоторые объекты, и Ваш в том числе. Будьте бдительны Хейц. К вечеру пришлю Вам еще солдат. Докладывайте мне каждый час до двадцати четырех часов. Затем я приеду лично.
- Слушаюсь, господин капитан.
Хейц положил трубку.
Вяло, переговариваясь, друг с другом два немецких солдата конвоировали пленного летчика.
- Тяжело здесь, в России, Мартин. Зимой холод, летом жара. Вот бы сейчас пива, да похолодней.
- Эх, Отто. Скажи спасибо всевышнему, что мы не на фронте, а то русские устроили бы нам холодное пиво.
Солдаты и пленник почти поравнялись с блиндажом.
- Отто, Мартин. Куда вы его, - окликнул солдат лейтенант Хейц.
- К капитану фон Герихтену, господин лейтенант.
- Шевелитесь побыстрее, господин капитан ждет, - нарочно придав голосу командный оттенок, сказал Хейц.
- Так точно, господин лейтенант, будем шевелиться быстрее, - громко ответил Отто. Лейтенант скрылся в прохладную тень блиндажа, а Мартин достал сигарету, привычным движением сунул ее в рот, пошарил в кармане, достал зажигалку, извлек из нее огонь и хотел прикурить.
- Biette, Herr Martin. Nuhr eine siegarette. Ich wiell sehr rauchen.
На солдата смотрела лучезарно улыбающаяся физиономия летчика. Столь достойно произнесенной просьбы не слышала, наверное, ни одна живая душа. Не ожидая такого оборота событий, обалдев от неожиданно, и очень любезно произнесенной просьбы, Отто открыл рот, а рука Мартина сама по себе извлекла сигарету из пачки, аккуратно и даже с каким-то почтением приблизила ее ко рту летчика, другая рука поднесла к сигарете зажигалку. Пленник жадно затянулся и поблагодарил: "Danke schon, Herr Martin", и даже слегка поклонился. "A-a-a! Meine Auge! ", - взвыл немец и схватился руками за лицо, после того, как горящая сигарета воткнулась ему в глаз, а летчик, повернувшись к нему спиной, ловко выхватил связанными руками из железных ножен штык-нож, висевший на ремне Мартина. И попятившись задом всадил его в пах Отто. Немец беззвучно осел. Летчик, вынув нож, взялся одной рукой за окровавленное лезвие и начал перерезать веревку. Когда руки освободились, снял с шеи вопящего Мартина пистолет-пулемет, вытащил запасной магазин с патронами, подобрал винтовку Отто и бегом направился в сторону ближайшего леса. Событие произошло так быстро, что ненадолго отвлекшийся часовой охранявший блиндаж, увидел, только мелькнувшую в высокой траве голову летчика и второпях посланная очередь из МП прошла слишком высоко.
- К мотоциклу, быстро, - заорал, выскочивший на крики и выстрелы, Хейц.
Два солдата бросились к накрытому брезентом мотоциклу с коляской. Гулко затарахтел двигатель, BMW рванул с места, Хейц запрыгнул в коляску уже на ходу.
"Вот это да! Ловок парень. Психолог. Как все провернул. Гений импровизации. Расслабились конвоиры в присутствии своих-то, а он их и оприходовал на глазах часового средь белого дня, да оружие заодно прихватил. Темноты ждать не будем. Штурмуем сейчас. В блиндаже осталось только двое". СМЕРШевец немного подумал и продолжил: "Козлов с пулеметом прикрывает. Все остальные за мной". Пятьдесят метров разделяющие лес и блиндаж были преодолены за несколько секунд. Часовой, наблюдавший за мотоциклетной погоней, был мгновенно сбит с ног и обезоружен, а второй оставшийся солдат, занятый перевязкой глаза Мартина, сдался сам. Двое артиллеристких разведчиков вбежав в блиндаж, начали рассматривать золотистый сигарообразный предмет, закрепленный на поворачивающейся платформе. Фотограф делал снимки.
- Да. Штука совершенно непонятная. Придется взрывать, - изрек лысый, почесав затылок, и громко скомандовал, - взрывчатку сюда.
Пять мешков с шестью килограммами тринитротолуола в каждом были приставлены по бокам "сигары".
Снаружи капитан - СМЕРШевец наблюдал за погоней в бинокль.
- Поможем летуну? - спросил у капитана снайпер, держа на мушке водителя мотоцикла.
- Зачем? Он парень ловкий, сам управится.
И в подтверждение его слов, сухо щелкнул винтовочный выстрел, мотоцикл завилял и опрокинулся. Из травы выпрыгнул летчик, поставил BMW на колеса и начал что-то делать скрытый высокой полынью.
- Синельников, Волков взять летуна. Быстро.
Через пять минут к блиндажу подкатил мотоцикл, за рулем которого гордо восседал летчик, успевший переодеться в форму Хейца. Сам Хейц, в нижнем белье и босиком, свешивался из коляски, навалившись на пулемет. Один разведчик сидел на заднем сиденье, другой сверху на коляске, придерживая обмякшего лейтенанта.
- Товарищ капитан, летчик - истребитель майор Шварц, - летчик спрыгнул с мотоцикла и нарочито вытянувшись в струнку, взял под козырек.
- Немец?
- Так точно немец.
- Откуда же ты такой ловкий?
- Местный, деревня моя в трех километрах отсюда.
- А мотоцикл тебе зачем?
- Лучше плохо ехать, чем хорошо идти и не привык я пешком-то.
- Теперь придется, до линии фронта десять километров.
- Слушай, капитан, - заговорчески произнес летчик, - здесь полевой аэродром за перелеском, а на нем Юнкерс транспортный, трехмоторный, надежная вещь, захватываем его и тю-тю.
Майор рукой изобразил взлетающий самолет.
- Наглости в тебе через край, по лезвию ножа ходишь.
- Наноси удар, куда не ждут и когда не ждут - мой девиз.
- А в плен все-таки попал.
- И на старуху бывает проруха. - Парировал летчик, - двигатель заглох, так я на их аэродром шмякнулся, чуть Юнкерс не протаранил, от удара отключился, и они меня взяли тепленького.
- Все готово. Можно уходить, - голос принадлежал лысому артиллеристу, - детонатор установлен, шнур проложен. Увидев летчика в немецкой форме, удивленно хмыкнул: "Вот это да! Вылитый фриц".
- Подж:, - лысый не договорил слово, когда по ушам резанула пулеметная очередь. МГ, направляемый рукой Хейца сеял смерть жестоко и неотвратимо, пули рвали живую плоть и ломали кости, без труда пронзая людей навылет. Быстрее всех оценил обстановку артиллерист: падая на землю разрядил почти всю обойму из трофейного "Вальтера" в грудь и шею Хейца.
- Восемь человек убил. Скотина. : его мать, - грязно выругался летчик, - мы-то расслабились, уши развесили. Ожил гад.
- Собираем оружие и уходим. Быстро, - скомандовал, оставшийся за старшего, лысый и указал на приближающийся тяжелый грузовик с солдатами. Затем чиркнул спичкой и поджег шнур.
Пригнувшись, группа бегом достигла окраины леса и залегла, спрятавшись за деревьями. Проходили минуты, а ожидаемого взрыва все не было и не было.
- Коля! Передавай шифровку нашим быстро, пусть бьют по блиндажу. Лысый помог радисту подготовить рацию и быстро написал на листке бумаги несколько столбиков цифр.
Грузовик остановился напротив блиндажа и из его кузова, подчиняясь командам офицера, стали выпрыгивать солдаты, часть которых, выстроилось цепью, и направилась в сторону леса, в котором залегла группа, другая часть осталась на высоте и стала устанавливать минометы.
- Теперь точно минами закидают. Драпать надо, - шепнул летчик.
- Не можем мы драпать. Видеть должны, что объект уничтожен. Да и фрицы не дадут: наверняка пути отхода уже отрезаны. До темна дотянуть надо. Ночью проскользнем, - сквозь зубы ответил лысый.
Затем задумчиво произнес:
- Нестыковка получается: мы видели эту "сигару", видели, что привезли ее сегодня, а снаряды отклонялись уже за месяц до этого. Следовательно, "сигара" тут ни при чем.
- А может, они ее туда-сюда возят, где больше нужна, туда и волокут? - выпалил летчик.
- Да я не верю, что эта фитюлька может такое сильное действие оказывать. Когда твой самолетик рухнул, этой штуки здесь не было, хотя уверен - ее работа, вернее не ее, а того неизвестного объекта, который под блиндажом спрятали. Только сейчас это до меня дошло.
Одновременно с окончанием фразы раздались выстрелы и над головами разведчиков засвистели пул - это открыли огонь приближающиеся фашисты. Мощный ответный огонь заставил немцев залечь. С высоты ударили минометы и мины стали рваться в десятке метров от группы.
- К дороге, к дороге надо ползти, слышишь артиллерия, - заорал на ухо лысому летчик - они не подумают, что мы к ним почти навстречу движемся, а то следующим залпом накроют.
- Все к дороге, - скомандовал лысый.
Группа, скрываясь в высокой траве, ползком направилась к дороге. Следующего залпа не последовало: с жутким звуком пронзая воздух, тяжелый снаряд, выпущенный из дальнобойного орудия, упал рядом с грузовиком и, разорвавшись, поднял в воздух огромное количество земли и песка, следующие четыре снаряда подняли в воздух блиндаж вместе с солдатами, минометами и грузовиком.
- Классная работа! Гордись артиллерия, - подмигнул летчик, и продолжил, - теперь можно драпать?
- Теперь можно. Но все равно на сто процентов не уверен, что устройство уничтожено, хотя такой снарядище разорвет все, что хочешь.
Используя оседающую тучу пыли, разведчики бегом добрались до высоты, где минуту назад был блиндаж.
- А мотоцикл цел и невредим! - воскликнул летчик, - что едем? Километров пять в сторону, затем в лес и за линию фронта. Там немцы нас не ждут.
Со стороны леса раздались выстрелы, радист и пулеметчик, сраженные пулями, свалились на перепаханную взрывами землю. Взревел мотор и трехколесный агрегат, объехав горящие фрагменты грузовика, увез из зоны обстрела, оставшуюся в живых троицу.

Вдруг Витьков тесть, схватился за сердце и, охнув, прилег. Витек быстро достал какую-то таблетку и сунул деду под язык.
- Давайте его, скорее ко мне в машину, - крикнул я и открыл заднюю дверь Опеля.
Втроем мы донесли деда до машины и аккуратно положили на заднее сиденье. С максимальной скоростью, которую мог позволить себе на раздолбанном асфальте, я направился в Гагаринскую больницу, до которой было километров двадцать пять. Через три километра пришлось остановиться, так как поперек дороги стоял "Жигуленок" с подвернутым колесом и вырванной шаровой опорой.
- Слышь друг, до города подвези, шаровую купить надо. Да и машину как-то развернуть, а то не проедешь, - обратился ко мне водитель Жигулей.
- Давай, только быстрее, видишь, человека в больницу везу, плохо ему.
Взявшись за арки задних крыльев на счет: "Раз, два, три", - мы стали разворачивать машину вдоль дороги.
- Все, больше не могу. Поясницу прихватило, - застонал водила и, скрючившись, опустился на колени.
Пришлось продолжать одному. Раскачивая вверх вниз, сантиметр за сантиметром разворачивал "Жигуленок".
- Вам помочь?
Я оглянулся на голос. Передо мной стоял молодой человек лет двадцати, одетый в походную одежду. Что-то в его вопросе было не то, и его вопрос застал меня врасплох.
- Вам помочь? - повторил молодой человек и до меня, наконец, дошло, что он говорит по-английски.
- Одну минуту, - ответил я, вытащил из кармана куртки запасные перчатки, протянул "англичанину" и продолжил, - руки должны быть защищены.
Вдвоем дело пошло быстрее. Подошло еще двое помощников: и машина уже стояла вдоль дороги.
- Иван Тимофеевич, Вы то зачем встали. Без Вас бы справились, - отчитал я, пришедшего на помощь, Витькова тестя. - Садитесь в машину, едем в больницу.
- Не торопись, Санек. Полегчало мне. В больницу всегда успеем.
- Вот. Человеку уже под восемьдесят. С сердцем плохо, а он помогать рвется. Это я его в больницу везу, - на корявом английском сказал я молодому человеку, указывая на деда, почти израсходовав весь свой запас английских слов.
- Иван Тимофеевич?
Голос принадлежал второму подошедшему помощнику, одетому почти так же, как "англичанин". Пожилой мужчина выглядел очень ухоженно и молодцевато.
- Иван Тимофеевич? Лысый! Артиллерист!
- Летчик! Немец. Александр Шварц!
Вы когда-нибудь видели, как мужчины плачут? Этот редкий случай наблюдал сейчас я.
- Санек! Отвези нас домой.
Иван Тимофеевич повернулся ко мне. Я оторопел. На меня смотрел помолодевший, как минимум лет на двадцать Витьков тесть.
- Воевали мы вместо на той высотке, откуда ты меня повез. Да, кстати, познакомься.
- Александр Шварц.
Второй помощник протянул руку.
- Александр Копытов, - ответил я и пожал руку Шварцу.
- А это мой сын Антон, - представил молодого человека Александр, - мы живем в Австралии, и он никак не может выучить русский язык. Оболтус.
Пока ехали до карьера, я, вкратце, услышал вышеизложенную историю, происшедшую летом сорок второго.
В карьере вовсю кипела работа по подъему "бомбы". Тросы уже подвели и сделали удавки. Кран стоял на опорах, Витек опустил крюковую обойму, Крупеня нацепил на крюк петли строп, обрамленные изнутри изношенными коушами.
- Вира помалу, - прохрипел Крупеня.
- Стой, Витек! - заорал Иван Тимофеевич, - это же "сигара", которую я взорвать хотел. Уцелела. Ни один снаряд ее не взял. Надо же. Спецов надо вызвать.
Крановщик, не обращая внимания на протест тестя, начал подъем. Метр, два, три : и кран замер.
- Все! Отработались. Что-то с генератором случилось: напряжение упало.
Витек плюнул и спустился из кабины на землю.
- И что теперь? - спросил Крупеня.
- Что, что. Попробую разобраться, - буркнул Витек и открыл дверку щитка, где размещались компаундирующие сопротивления генератора.
На "сигару", с карканьем, опустилась ворона и начала деловито расхаживать, с интересом разглядывая блестящую поверхность. Тук, тук, тук. Острый клюв вороны пытался отклевать кусочек металла. Тук, тук, тук. Пауза. Туук, туук, туук. Пауза. Тук, тук, тук. Ворона с остервенением долбила клювом по "сигаре". Удары клюва по корпусу отдавались неприятным, давящим на уши гулом. На душе стало тревожно. Я махнул рукой для того, чтобы спугнуть ворону. Хлопнули крылья и : ворона подлетела ко мне и села на еще не опустившуюся кисть. Боком, боком, боком, поднялась до ключицы, каркнула и начала тереться клювом об ухо, как будто что-то нашептывая. Окружающие изумленно наблюдали за происходящим.
- Воронка! - промелькнула у меня в голове, - Воронка, нашелся. Воронка.

Годом раньше, моя знакомая Таня Ермакова предложила мне птенца вороны, которого она нашла выпавшим из гнезда. Птенец кричал, а другие вороны чуть не заклевали его насмерть. Она принесла его домой, и птенец прожил там несколько дней. От еды отказывался, (Таня не знала, что кусочки еды птенцу надо запихивать глубоко в глотку, только тогда он будет их глотать) и она отдала его мне, так как боялась, что птенец умрет с голоду или его съедят ее бультерьеры.
Я поселил ворону на застекленной лоджии, везде постелил газеты, так как птенец очень много и где попало, гадил, зато был очень сообразительным и быстро научился садиться на вытянутую руку, боком поднимался к плечу и тереться клювом об ухо. Отзывался на имя "Воронка" и очень любил слушать разговоры. Когда Воронка окреп, я увез его на дачу, подбрасывая научил летать и предоставил ему свободу. Первые дни птенец прилетал поесть и поиграть, затем визиты его становились все реже и реже, наконец, он полностью освоился в дикой природе и исчез.

Я взял Воронку на руки и погладил. Он беспокойно потоптался по руке, посмотрел мне в глаза, вытянул шею: "Душ, душ, душ"- вырвалось у него из раскрытого клюва, затем взмахнул крыльями и снова подлетел к "сигаре". Тук, тук, тук. Продолжил долбить клювом по поверхности. Тук, тук, тук - три точки. Туук, туук, туук - три тире. Тук, тук, тук - три точки.
- Это же сигнал SOS - "спасите наши души" Иван Тимофеевич! Ты же работал ключом и шифровки делал. Сам говорил. Послушай!
- Слышать я стал хреново, Санек.
- Гул тревожный от ударов клювом чувствуешь?
- Гул чувствую, даже не по себе как-то.
- Иван Тимофеевич! Похоже на SOS?
- Да, Санек. Точно SOS.
Дальнейшие события излагаю со слов очевидцев, так как события эти напрочь стерлись из моей памяти.
- Ружье мне, быстро! - заорал я нечеловеческим голосом, и глаза засветились нездоровым блеском.
Крупеня трусцой сбегал за ружьем.
- Чем заряжено?
- Два патрона с облуженными стальными шариками. Подойдет?
- Подойдет.
- Всем отойти на двадцать метров, - хрипло заорал я, - Воронка! Ты тоже улетай!
Воронка стрелой сорвался с "сигары" и опустился на прицеп, к которому подходили люди. Оглушительно грянул выстрел, пуля перебила один из тросов, "сигара" выскользнула, ударилась о землю и покатилась под уклон в сторону дороги, перекатываясь подпрыгнула на ухабе и опустилась прямо на братскую могилу. Раздался громкий хлопок, вспыхнуло ярко-золотистое пламя, мириады сверкающих огоньков закрутились в поднимающемся в небо вихре:
С этого момента память вернулась. Я с удивлением увидел в своих руках ружье, разрядил его, вытащив оставшийся патрон и стреляную гильзу. Над могилой стелился легкий дымок, похожий на туман - все, что осталось от "сигары", которая сумела каким-то образом захватить души погибших людей и удерживать их более пятидесяти лет.
- Взорвалась, все-таки она взорвалась, правда слабовато, зато красиво, - возбужденно произнес тракторист Крупеня и добавил, - плакали наши денежки.
А может это и к лучшему? Пусть думают, что это была бомба. Каждый видит то, что сам хочет и собирает вокруг себя свой мир, в котором самому и приходится жить.

P.S. Я, предполагаю, что технические устройства, установленные немцами и предназначенные для воздействия на летающие объекты (самолеты, снаряды, мины и т.д.) могли также воздействовать и на более тонкие материи, сопутствующие биологическим одушевленным объектам, которыми являемся мы с вами и являемся.
Косвенное подтверждение существования загадочных объектов на территории Гжатского (Гагаринского) района Смоленской области я нашел, читая журнал "Техника - молодежи" №8 2005 года. В статье "Угроза сохранялась", которую подготовил для читателей Дмитрий Хазанов, автор книги "Неизвестная битва в небе Москвы 1941-1944 гг.", он описывает один из случаев заброски диверсантов.
В ночь на пятое сентября 1944 года самолет Ar - 232B №110017 с диверсантами на борту пересек линию фронта и направился к Смоленску. Пост ВНОС (командир старший лейтенант Н.П. Мартынов) вовремя обнаружил неприятельскую машину, ее осветили прожекторами, а зенитчики открыли огонь. Несколько раз, меняя направление полета, транспортный самолет вышел в район севернее Вязьмы. Германское командование неслучайно выбрало этот тип машины: она была оборудована шасси, позволявшим взлетать и садиться на неподготовленную площадку, вязкий или заболоченный грунт. Однако отказ мотора заставил немецкий самолет совершить вынужденную посадку, завершившуюся серьезной аварией.
На место приземления "Арадо" у деревни Яковлева Лапка немедленно выехали группы бойцов ВНОС и радиолакационного поста. Они быстро обнаружили неприятельскую машину и захватили в плен двух членов экипажа, диверсантов, которые на мотоцикле ехали по дороге Карманово - Гжатск, обезвредили органы НКВД.
Расследование показало: агенты готовились осуществить покушение на Сталина, для чего их вооружили, в частности, портативным, реактивным гранатометом. О предотвращенном теракте, а также о том, что ни один из истребителей 1-ой воздушной истребительной армии ПВО (несмотря на светлую ночь) не вылетел наперерез неприятелю, доложили членам Ставки КГК. Последовали "оргвыводы", один из которых касался генерала А.В. Бормана - его отстранили от руководства объединением, а в командование 1-ой воздушной истребительной армией вступил А.И. Митенков.
В статье ясно написано, что в самолете отказал двигатель, и ему пришлось идти на вынужденную посадку. Все люди остались в живых.
В рассказе "Котлован" ЧП №11 2005г. я описал падение М-109, у которого отказал двигатель. Пилот остался цел и невредим.
Летчик-истребитель Александр Шварц на своем Яке совершил вынужденную посадку на немецком аэродроме и захвачен в плен. Причина посадки - отказ двигателя. Три достоверно известных (а, сколько пока неизвестных) случая вынужденной посадки из-за отказа двигателя и ни одной жертвы, да еще в одной и той же местности.
Почему в ночь катастрофы "Арадо" навстречу ему не вылетел ни один истребитель, хотя самолет был обнаружен и даже обстрелян? Вероятнее всего потому, что в этом не было необходимости: устройство, привезенное немцами, исправно выполняло, защитные функции, не давая самолетам пролетать над зонами их действия. Видимо генерал А.В. Борман использовал это и : поплатился за свою находчивость должностью. Коридор, над которым можно было летать, был отмечен на картах советских пилотов. Сами устройства, немцы, вероятно, не успели эвакуировать, и они были захвачены нашими наступающими войсками и соответственно перенесены в другие точки. По моему мнению, диверсанты были заброшены не для того, чтобы совершить покушение на Сталина, а определить точное местонахождение устройств и передать сведения в Берлин. Затем с помощью многочисленных диверсионных групп уничтожить устройства или просто определить возможные безопасные коридоры подлета к Москве: в июне 1944 года немцы начали обстрел Лондона беспилотными самолетами-снарядами ФАУ - 1 и следующей целью могла стать наша столица.
Для увеличения радиуса действия ФАУ - 1 предполагалось доставлять их в район объекта нападения с помощью бомбардировщиков и пилот - самоубийца должен быть направить смертоносный заряд на цель. Объектом нападения могла стать в этом случае не только Москва, но и далеко расположенные индустриальные комплексы Куйбышева, Челябинска, Магнитогорска и Донбасса.
Может, умело использованные нашей ПВО трофейные устройства вынудили немцев отказаться от применения их секретного оружия для атаки Москвы и других городов.